Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

— Там все-таки есть ополчение, ваша светлость, — осторожно сказал кто-то из офицеров. "Милиция…, И у нас нет ни одного корабля в заливе, они все на юге".

— Милиция, вооруженная деревянными палками, — ядовито сказал Кинтейл, — нам не помеха. А что касается кораблей, — он поднял письмо, — из Нью-Йорка нам на помощь отправляют три барка, каждый с двумя десятками пушек. Под командованием капитана Стивена Кроу.

— Этот шутить не любит, — пробормотал какой-то лейтенант. "Видели вы его, ваша светлость?"

— Нет пока, — коротко ответил Кинтейл: "Я тоже шутить не люблю. Что там за шум? — он нахмурился.

Джон, стоя у полога, резко сказал часовому: "А это уже пусть его светлость сам, разбирается — какие у меня сведения! Пропусти!"

— Может, я и неправ, — пронеслось у него в голове. Он вспомнил листовку: "Разыскивается — мертвым или живым, — опасный шпион патриотов по кличке "Ягненок". Приметы — рост чуть выше пяти футов, телосложение стройное, волосы вьющиеся, каштановые, глаза синие. Любой, кто обладает сведениями о местонахождении "Ягненка", должен немедленно сообщить их в любой ближайший штаб войск Его Величества".

— А если прав? — он вскинул голову и услышал недовольный голос Кинтейла: "Это кто еще такой?"

— Рядовой Холланд! — вытянулся Джон. "Ваша светлость, — он взглянул в голубые, мертвенно холодные глаза Кинтейла, — Ягненок сейчас здесь, в нашем лагере".

Лорд Кинтейл бросил на походный стол кожаную суму. Он зорко взглянул на Мирьям: "Так что, говоришь, ты помощником у врача был, в Бостоне, Майкл?"

— Он меня не помнит, — твердо сказала себе Мирьям: "Да, ваша светлость, простите, я знаю, что вы торопитесь, я сейчас же уйду из лагеря…"

За холщовым пологом раздалось какое-то шуршание. Мирьям услышала робкий женский голос: "Hush, hush, baby, don’t you cry…"

Она увидела перед собой заплаканные, каре-зеленые глаза. Девушка подумала: "Даже если Юджиния меня узнает — она не выдаст".

— У врача…, - задумчиво повторил Кинтейл и надорвал подкладку сумы. Мирьям похолодела.

— Красивая штучка, — заметил полковник, повертев в руках изящный кинжал с золотой фигуркой рыси. "Дорогая, старая. Откуда ее взял мальчишка в поношенных башмаках? Украл? — он обернулся к Мирьям, что стояла, держа перед собой связанные руки.

От него пахло сандалом и порохом, черные, блестящие, мягкие волосы были заплетены в косичку, бледные щеки — гладко выбриты.

Кинтейл раздвинул тонкие губы. Наклонившись к Мирьям, он шепнул: "Не помощник врача, а скорее — ученица акушерки, милая моя. Я помню, я все помню. Тогда тебе было четырнадцать, а сейчас семнадцать, я и это помню. А теперь скажи мне — где Ягненок и почему ты отвечаешь его описанию?"

В шатре повисло молчание, прерываемое лишь чьим-то робким дыханием за пологом. Кинтейл все вертел в руках кинжал.

— Ягненок — это я, — вскинув голову, сказала Мирьям. "Нельзя, — приказала она себе, — Меир должен уехать во Францию, поставки оружия должны продолжаться. Нельзя его подводить. А я выберусь как-нибудь".

— А как тебя зовут, дорогой британский шпион? — задумчиво спросил Кинтейл. "Впрочем, — он поднял большую ладонь, — можешь не отвечать, все равно, — он рассмеялся, — тебя повесят. Завтра же, когда сюда подойдет еще один полк. Не хочу лишать солдат удовольствия видеть смерть патриота, — он сухо рассмеялся, и, отложив кинжал, рванул ворот рубашки Мирьям. Девушка попыталась увернуться, но Кинтейл, ударив ее с размаха по лицу, — бросил на пол шатра.

— Мужчин мы просто вешаем, — он прижал Мирьям к земле. Сдавленно выругавшись, Кинтейл ударил ее еще раз, — девушка укусила его за руку. "Но тебя ждет особое развлечение, дорогая шлюха — патриотка, ты пожалеешь, что на свет родилась. А ну тихо! — Кинтейл зажал ей рот ладонью.

Юджиния, еле дыша, робко откинула полог. Она увидела огромные, распахнутые, наполненные ненавистью синие глаза.

— Она меня за руку держала, — вспомнила девушка, — тогда, в то первое утро, утешала, по голове гладила…Господи, да что же он делает?

— Не надо! — крикнула Юджиния, — пожалуйста, хозяин, не надо, оставьте ее!

— Пошла вон отсюда, — Кинтейл поднялся и, не успела девушка увернуться, — разбил ей кулаком нос. "Сиди у себя, и чтобы слышно тебя не было".

— Бежать, — велела себе Мирьям. Сжав зубы, встав на четвереньки, она попыталась отползти. Кинтейл обернулся, и, оскалил зубы: "Мы только начали, милая". Он схватил ее за волосы. Мирьям, задыхаясь, стараясь вывернуться, горько подумала: "Вот и все. Надо было тогда…, с Дэниелом. А сейчас я умру и так и не узнаю — как это, когда любят".

Она почувствовала резкую, раздирающую все тело боль. Кинтейл рассмеялся: "Не шлюха. Ну, так на виселицу шлюхой отправишься".

Потом он поднялся, и, застегнувшись, глядя на рыдающую девушку, крикнул: "Эй, кто там!"

— Да, ваша светлость! — вытянулся на пороге часовой.

— Оденьте ее и доведите до гауптвахты, — велел Кинтейл. "Завтра днем ее повесят, а пока, — он махнул рукой, — меня не интересует, что там с ней будут делать. Главное, чтобы не сбежала".

Солдат рванул Мирьям за руку: "Сама свои тряпки подбирай, мистер Майкл, а то я тебя голышом по лагерю вести буду".

Кинтейл полюбовался изумрудными глазами рыси: "Виселицу строить не будем, незачем время терять, вздернем ее на дереве".

Мирьям, сжав зубы, неловко оделась и вдруг обернулась на пороге: "У меня отмщение и воздаяние, — говорит Господь. Помните это, лорд Кинтейл".

Джон выглянул из своей палатки и спросил солдата, что проходил мимо: "Что там за шум-то?". От большого шатра, где помещалась гауптвахта, доносились какие-то крики.

— А ты что тут сидишь, Холланд? — удивился солдат. "Ты же первым этого Ягненка заметил, первым доложил — тебе и первым быть. Ну, — он рассмеялся, — после его светлости, конечно".

— Не понимаю…, - недоуменно сказал юноша, вылезая из палатки. "Что такое?"

— Ягненок этот девчонкой оказался, — пояснил солдат, переминаясь с ноги на ногу. "Пошли, — он кивнул в сторону гауптвахты, — она уже там".

— Зачем? — Джон внезапно побледнел: "Но как, же так? Я ведь не хотел, я просто действовал согласно приказу".

— Зачем, зачем, — ворчливо передразнил его солдат и подтолкнул в спину: "Пошли!"

Из шатра были слышны возбужденные, грубые голоса. "Обмазать смолой и в пухе обвалять, — предложил кто-то. "Нет, Сандерс, ее и так — вешают завтра, — второй голос добавил что-то неразборчивое. Толпа расхохоталась.

Джон пробился к центру, и увидел коротко остриженную, кудрявую, каштановую голову. Девушка сидела, сжавшись в комочек, обхватив колени руками, не поднимая глаз.